Сижу это я недавно в кафе в центре Таллинна, разглядываю людей на Ратушной площади и думаю: отчего одни города производят на путешественников впечатление мертвых, а другие живут, вибрируют и вселяют надежду на лучшее будущее? Любой, кто много ездил по свету, знает это ощущение и легко сможет назвать города обоих типов.
Я задумалась над этим вопросом после долгих поездок, намотав полтора витка вокруг земного шара в составе разных театральных компаний. Прихлебывала горячий эстонский суп и отмечала про себя: здесь присутствует такая атмосфера, как будто этих людей впереди ждали интересные дела, и все идет по плану. Есть что-то особенное в нынешнем облике этого города, стиле одежд, в манере разговаривать. В интонациях, жестах, внимательных взглядах, обращенных друг на друга...
Над городом плыли синие сумерки, а в небе реяли белые птицы.
Вдруг в центре средневековой площади появилось странное шествие под предводительством внушительного персонажа в белом: он двигался подобно фрегату под всеми парусами. Густой белый грим, широкая рубаха, огромный воротник как у Пьеро. Вокруг него в замедленном ритме кружились красавицы в лентах, шелках и бархате. Белый человек повелевал их танцем, движением бровей и кончиками пальцев. Выглядело это, как яркое сновидение или фантазия сказочника.
Со всех концов площади люди, услышав завораживающую музыку, потянулись к центру, взглянуть на происходящее поближе. Белый человек, словно примагничивал зрителей взглядом, встраивал их в свой замысел колдовскими пассажами рук.
Постепенно кольцо зрителей делалось все гуще и плотнее, действие внутри него – все динамичнее. В ускоряющемся темпе мелькали флаги, длинные мечи. Танец закручивался, подобно пружине в часах. Когда с какой-то старинной башни раздался удар колокола, представление завершилось и артисты раскланялись во все стороны.
А зрители всё стояли, как будто хотели удержать этот момент, в котором сплелись волшебные сумерки, флюгеры, птицы и танцоры.
Я подошла, чтобы поблагодарить за выступление и неожиданно вспомнила его имя: Станислав Варкки.
Житель Эстонии, тоже исколесивший вдоль и поперек пол-мира, выступая в разных театрах. Я видела его в России и Европе на разных сценических площадках: с женой Ларисой в дуэте “Перекати поле”, в составе собственного театра Giraffe Royal, в спектаклях "Снежное шоу" в партнерстве со Славой Полуниным и “Дьяболо”, при участии режиссера Терри Гилльяма. Был центральным персонажем уличного празднования 850-летия Москвы, снимался в кино у А.Кончаловского, А.Германа и С.Овчарова, представлял Эстонию на международной театральной олимпиаде в Москве в 2001 году, принимал участие в программе фестиваля "Лучшие уличные театры мира" в Ст.Петербурге в 2010, работал на одной сцене со многими самыми известными клоунами нашего времени и так далее...
Мастер мирового уровня
Среди наград: «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля; премия за вклад в культуру Эстонского фонда «Благовест»; гран-при национального телевизионного конкурса «ТЭФИ».
Стас – человек упорный и мощный, как бурильная установка, которая всегда добирается до самой глубокой сути. В юности он танцевал брейк-данс под метроном по 8 часов в день, чтобы стать по-настоящему классным танцором. Он всегда добивался поставленных перед собой творческих целей.
За свою долгую карьеру в танце и движенческом театре он достиг такой степени выразительности, что может создать у зрителя иллюзию, как будто его тело отрывается от земли и парит в воздухе, как струйка дыма, расплывающаяся во все стороны одновременно. Он умеет без единого звука – только взглядом и движением – изобразить эпический героизм и невыносимую тоску, вкрадчивую ложь и святую наивность, высокое вдохновение и смерть. Причем, там всегда будет многослойная метафора: и масштабный размах, и микро-детали.
Его персонажи незабываемы. Среди жанров, которые он сплавляет воедино в своих выступлениях: искусство танца, пантомимы, пластического театра, клоунады и древнего ритуального театра.
Например, Смерть в его исполнении (спектакль В.Полунина “Дьяболо”), изощренно эстетизирована, под стать фантастическим персонажам М.Шемякина. А Белый Клоун (постановка В.Кефта “Ромео и Джульетта) исполнялся в канонических традициях французкой клоунады, секреты которой ему передавала прямая наследница клоунской династии Мадонна Буглион.
Днем позже состоялся наш разговор на театральной кухне за чаем, как в старые добрые времена, о новых планах и идеях.
***
- Этот проект – наша параллельная жизнь, – сказал Стас. - Имя ему – «Уличный путь».
Началось всё в 1991 году, после “Каравана Мира”, гигантского проекта, в котором Слава Полунин собрал лучшие уличные театры мира и привез их в СССР. Мы были молодыми артистами, и как губка впитывали информацию. Нам давали мастер-классы носители традиции.
И кто мог тогда предположить, что пройдёт каких-то двадцать лет, уйдет несколько ключевых фигур, изменится ветер, на площади придут гигантские формы, и уличный театр в том виде, каком нам посчастливилось его увидеть, исчезнет... Ведь постепенно из уличного театра ушел артист, как основная смысловая фигура Мы хотим, чтобы она вернулась.
Многие годы мы проводим исследование и популяризируем такой уличный театр, изначальный, как явление, как встреча зрителя и артиста.
Это лаборатория, в которой изучаются базисные дисциплины уличного актерского мастерства, такие как работа с энергией толпы, форма, клоунада, площадная буффонада.
Мы работали в Италии, Швеции, России, Франции и т. д,, а в этом году в Эстонии, со студентами “Русского Театра” в Таллинне.
- Каково сейчас состояние этого жанра?
- Уличный театр, как древнее искусство сейчас просто вымер. Посмотрите что осталось, в лучшем случае, это отбившиеся от стада циркачи или музыканты, а в основном… армия разукрашенных людей-статуй-попрошаек.
В прошлом году, например правительство Праги официально разрешило выступать на улице. Казалось бы хорошо, но зная, что происходит на европейских площадях, скажу, что этого недостаточно. Нужно, чтобы еще кто-то вышел и показал класс уличного театра. А выйти некому, ушли артисты – рыцари, восторженные поэты, неистовые скоморохи.
Таллин, как уникальная коробочка со своей атмосферой, дал нам сейчас эту возможность. Мы показали здесь Уличный Театр. Такой, как когда-то: «Ура! Цирк приехал» и радостные дети побежали... Что-то поменялось в мироощущении, в атмосфере жизни. При этом город, зрители на улице, были соучастниками в этом процессе творчества.
- Расскажи, как вы создавали свой новый спектакль "Карнавал"?
- Когда ты очень сильно чего-то хочешь, и каждый твой вздох направлен на продвижение к исполнению желания, тогда рано или поздно ты этого достигнешь.
Мы готовили этот спектакль около семи лет, вкладывали энергию в разных её проявлениях, вливали в него свои жизни, чаша казалась бездонной, и вот наступил момент… интереснейший момент. Наш спектакль набрал свою силу, он уже заявляет о себе, он выходит из под контроля, он уже тащит нас куда то.
Мы играем спектакль, потом просто живем, что-то дорабатываем, и потом опять играем. Эти перерывы, эти моменты жизни между спектаклями, накопление опыта, который потом будет использован и вплетен в его ткань. И, как это ни странно, происходит перетекание быта в поэзию и обратно. Вдруг в самых бытовых вещах проявляется поэзия. И наоборот, когда ты вдруг видишь поэзию, как какой-то плоский блин, просто срез сознания, угол зрения. Иногда это наплывает, застают врасплох, ты начинаешь жестикулировать, как-то странно двигаться, потом ловишь себя на этом, стоп! Никто не видел? Муза приходила…
Танец может прийти в любой момент. Ложишься спать уже и вдруг — пошло! И я не имею права, если я так долго молился музе, и вот она пришла, сказать ей, извини, я сейчас посплю, а ты завтра приходи. Или там в уголке постой. Она может уйти надолго. Ты должен быть готов все время к её приходу, в любой момент. Если у тебя с ней хорошие отношения, то на спектакль она точно приходит.
При создании произведения искусства мы любим использовать такой приём, представляем себе, что как будто мы улетаем на много времени вперед, туда, где произведение уже создано. И пытаемся увидеть его, ощутить, почувствовать, и происходит чудо, понемногу, по чуть-чуть оттуда притягиваем его к себе сюда, в настоящее. Ты сидишь, смотришь в никуда, думаешь, примериваешь так и сяк, слушаешь музыку, и вдруг… узнаешь… вот оно! Вот! И так по крупинкам набирается все больше и больше компонентов. Через какое-то время эти маленькие компоненты уже обретают более крупные формы, возникают связи. Потом вдруг в сознание вываливаются целые огромные куски из небытия.
А бывает так, что на репетиции ты думаешь: вот надо бы составить в композицию эти четыре куска... Но как? Возможна целая серия вариантов, времени не хватит и сил… Ну ладно, составлю вот так, как нибудь. Быстренько... Если плохо выйдет, потом переделаю. Потом проходит время, и ты понимаешь, что составил их, оказывается, единственно правильным возможным образом.
Так работает творческая интуиция… она помогает . Если ты ей доверяешь.
- А как в твоем творчестве используется клоунада?
- Если структурировать, то в формировании моего клоуна сплелись две линии: с одной стороны традиция русской театральной клоунады, с другой стороны - традиции клоунады европейской цирковой.
Хотя я учился у всех клоунов, с которыми меня сталкивала судьба, одно из качеств клоуна – неугасающая, детская даже страсть к познанию, на уровне неудержимого базарного любопытства.
В жизни каждого клоуна, приходит момент, когда он порывает с традицией и создаёт свою собственную, и тогда он выходит к миру, что бы сказать что-то важное, как сказали Дебюро, Грок, Никулин.
- Как происходило рождение твоего клоуна, главного героя спектакля?
Я выхожу на улицу, создаю ситуацию-театр и тут же сам вытаскиваю из себя этого клоуна. С каждым выходом потихоньку все больше и больше проявляется его лицо, вот именно того персонажа, которого никто никогда в мире не видел, и я в том числе. Это удивительно, ведь я сам его еще до конца не знаю. Во время представления я выковыриваю из себя это существо и оно постепенно проявляется в жестах, в реакциях, в том, как смотрит в глаза публике, это очень, кстати важная часть – контакт глазами… Со спокойствия в этом контакте клоун начинается.
- О чем ваш спектакль, поподробнее расскажи, пожалуйста.
- Спектакль о творческом процессе, который является загадкой. Мы его и преподносим, как загадку. Мы показываем, как к человеку приходит перо и бумага, и далее - желание писать, он создаёт мир внутри себя и он погружается в него и начинает жить в нем. И уже изнутри этот мир описывать. И происходит легкий парадокс, человек уже сам не знает, в каком мире живет. То есть он начинает жить в абсолютно другом мире.
И в финале спектакля Луна и Солнце и Ангел играют им как куклой. Происходит раздвоение человека, он является марионеткой в руках той силы, которую сам и вызвал, и она его ведет.
Зритель становится свидетелем акта творения. Просто присутствует при рождении человека творческого. Это каждый раз откровение. И Откровение для каждого зрителя.
Спектакль мы изначально построили по определённым законам.
Так вышло, что я - белый клоун и Лариса – моя партнёрша белая клоунесса. Получается, что спектакль наш - в жанре Белая Клоунада.
В истории клоунады такого спектакля еще не было. Пришлось создать жанр.
Спектакль будет живым, постоянно развивающимся. Человек, который посмотрел его месяц назад, придет снова и увидит его уже другим. Но! Даже один и тот же спектакль разные люди увидят по разному.
Потому что в нём заложены несколько линий восприятия, несколько пластов, одни из которых открываются сразу, другие по второму прочтению, и так далее. Как будто несколько уровней: на одном уровне красота, на другом переживания, поглубже философия, потом мистические знаки и символы... всё как в жизни, если внимательнее к ней присмотреться.
- Как реагируют зрители? Когда ты чувствуешь что "взял" публику?
- После получения опыта работы на улице, приобретается способность брать публику практически мгновенно и мёртвой хваткой. Но всё равно, как только ты подумал, что зрители — уже «твои», они тут же и «не твои».
Это настолько тонкая грань, наверное, как ухаживание, в первой любви. Зрители приходят в зал все разные. И первые номера нужны для того, чтобы их всех сгладить и объединить их в одно восприятие, которое ты поведешь по нужному руслу.
Окончательно мы забираем зрителей где-то на третьем номере. Номера же выстраиваются таким образом, что сначала ты их немножечко интригуешь, потом завлекаешь, потом ты их обманываешь, потом обман раскрываешь и каешься, тут же клянёшься в вечной любви и похищаешь, и в путешествие… в общем начинаешь свою игру.
Драматургия — это последовательность состояний, в которые ты вводишь публику. Грамотная работа драматурга, это когда в конце он точно знает, в какое состояние он ее приведет. Сначала вводишь в двери, потом по коридорчику ведешь-ведешь-ведешь, и в конце ты распахиваешь зал, и они сидят какое-то время в том точно состоянии, которое тебе нужно, которое ты спланировал. Эти мгновения стоят многих лет подготовки.
Лаборатория уличного театра позволила мне увидеть Таллинн средневековый, каким он был, один из очагов европейской культуры, и не только мне одному, всем, кто был рядом во время, когда происходил уличный театр.
А дальше? Думаю, будет не менее интересно, ведь мы являемся носителями традиций средневекового площадного театра и продолжаем их развивать. А проект называется «Уличный Путь» Куда он приведёт нас завтра? Не знаю, но уверен, будет только интереснее.”
***
Пообщавшись со Стасом, я неожиданно поняла ответ на вопрос о разных городах – живые и мертвые. Ничего сверхъестественного.
Если в городе есть люди, которые создают вокруг себя среду, объединяющую и вдохновлящую других, то в этом городе есть жизнь. Если нет, ничего не происходит, лишь застой и тоска. Роль личности в истории все-таки невозможно переоценить...
Расставаясь со Стасом и Ларисой, я подумала, что Таллинн – удивительный город. Ему повезло. Его украшают собой творческие люди, которым есть что показать, и которых ждут впереди интересные дела и их зрители.
Приглашаются все!